PS На видео новый начген штаба Франции...
|
ФРАНЦУЗЫ Кроме нас в Сараево находилось ещё два миротворческих батальона: французы и египтяне, а ещё был Штаб Сектора и госпиталь, в которых хозяйничали французы, там же находились наблюдатели с многих стран мира. С египтянами мы взаимодействовали мало (они, в основном, по Сараево катались), а вот с французами действовали бок о бок, тем более я был единственным украинцем, который хорошо знал их язык. С французами мы начали знакомится в Панчево, куда мы прибыли поездом, а потом колонной ушли на Сараево. Фактически, как для нас, так и для них эти первые общения были очень интересны. Не зная языка друг друга, фактически встречая представителей наций в первый раз – люди находили понимание языками жестов, мимики. Особенно мне на это было интересно смотреть со стороны, я ведь знал оба языка. Шёл обмен составляющими сухпайков, сигаретами, сувенирами, а особо предприимчивые наши меняли наши купоны-фантики (которые ничего практически не стояли) на франки, доллары по курсу, который нашему Нацбанку и приснится, не мог. Мои предприимчивые спецназовцы даже коммерческий поединок по боксу умудрились втихаря устроить. Был такой сержант Фролов, КМС по боксу, так вот он и заработал, таким образом, свои первые 50 «баксов». Правда, когда я узнал, пришлось от меня получить. Это был тот «оболтус», который умудрился по дороге в Днепропетровск на пробку наступить, а я его условно амнистировал. В Сараево было уже более рабочее общение. Французы довольно интересная и своеобразная нация. Они очень патриотичны, любят свой язык, с осторожностью относятся к другим народам. В этом плане мне очень повезло – я практически в совершенстве знал их язык, а для них это как бальзам на рану. Все нерешаемые вопросы, которые возникали из-за их консервативности, едва я начинал переговоры, решались «на Ура». Вскоре практически все французы знали меня в лицо и по имени, это приносило свои дивиденды. Иногда приходилось ожидать чего-то в аэропорту (место расположения их батальона) и зайти с экипажем в кафе попить воды, или пива. Каждый француз, который заходил, покупал и ставил на стол по баночке того, что каждый из нас пил. Однажды через 5 минут нашего пребывания в этом кафе, пустого места от банок не было не только на столе, но и под столом. Один раз мы поздно возвращались после сопровождения конвоя, в аэропорт нас впустили, а город, где находились наши казармы, закрыли из-за плотного обстрела. Пришлось заночевать у французов. К нам подошёл французский полковник – командир батальона и предложил разместить нас в казарме. Я ответил ему, что у нас хорошие спальники, и мы предпочитаем спать в БТРах, единственная проблема, что у нас закончились сигареты, а их кафе уже закрыто, а нам бы хоть пачку где-то найти. Мы ещё немного побеседовали, он поинтересовался, откуда я так хорошо знаю их язык. Он когда услышал о Рязанском десантном, вообще дар речи потерял. Через 5 минут после его ухода французский солдат принёс блок «Кемела», три бутылки вина и коробку конфет: - «Это вам от комбата за Рязань и французский язык». Перед новым годом наш начальник ГСМ попросил съездить с ним к французам, а то он с ними регулярно ездит в Панчево за топливом, на жестах общаются, а по душам поговорить не получается, тем более у него на Украине «Волга» с двигателем от «Пежо» и надо запчасти заказать. Переговоры удались на славу, французы наградили меня ящиком шампанского, где на бутылках были надписи: «Французским миротворцам в Сараево от президента Франции». Я угостил наших офицеров и ещё бутылки три в отпуск взял на Украину. Ничего особенного, кислое. После отпуска я им завёз пару бутылок нашего «Советского». Может из вежливости, но хвалили. В начале нашей миссии, когда осколком или пулей пробивали колёса БТРов, мы их бортировали, клеили. Представьте, какой это титанический труд, тем более за день, иногда, это приходилось делать несколько раз. Потом плюнули на это дело, включили подкачку колёс и всё отлично. Правда, когда он не заведён, то выглядит прикольно, лёжа практически на днище, как черепаха. Сижу однажды я в аэропорту, жду, пока по маршруту следования боснякам воевать надоест. Подходит к нам француз и начинает наш БТР фотографировать со всех сторон. Нафотографировавши вдоволь, подходит к нам и начинает хвастать, что у них на БТРе, на колёсах стоит самозатягивающаяся резина, которая 5 пуль держит. От меня поступает водителю команда: «Заводи!» и наш красавец начинает на глазах расти. Больший эффект этой картине придаёт вырывающийся с шипением из рваных ран на колёсах видимый, благодаря тальку, воздух. Француз аж присел от этой величественной картины. Дальше ещё интересней. Надумалось ему спросить у нас – сколько время угодит на подготовку к плаву БТРа. Я почесал затылок и отвечаю: - А что его готовить, один рычаг повернул – открылся водомёт, второй – волноотражатель, секунд 10 и поплыли. Тут совсем мой французик потух, со словами: - А у нас 40 минут… И тихонько побрёл восвояси. В 1992 году миротворческую миссию французов в Сараево выполнял полк морской пехоты, а в 1993 прибыл «Иностранный легион». Подъезжаешь к КПП, на французском говоришь дежурному: - Открывай быстрее! А он тебе на чистом украинском: - Та не спіши, давай побалакаємо, земляче! Встретил даже своего однокашника по Рязани. Водил дружбу я ещё с французским капитаном-инженером Ракитой. Он занимался обследованием и ремонтом инженерных коммуникаций и часто выезжал в нашем сопровождении на повреждённые ЛЭПы, водопроводы, газопроводы, которые, как правило, находились или на нейтральной полосе, или на передовой. Частенько нас обстреливали, а один раз пришлось даже нам по минному полю идти впереди БТРа. Централизованное водоснабжение в городе отсутствовало, поскольку единственная водокачка была разбита и находилась она на нейтральной горке и была на ладони у всех противоборствующих сторон. Ну вот, всем надоело отсутствие воды, и противники дали добро на наш осмотр водокачки для последующего ремонта. Двинулись мы на двух БТРах в гору, узенькая дорожка шла по террасе посредине абсолютно лысой горы. Вверху ничего интересного не было, не считая нескольких, уже практически истлевших солдатских останков, а вот внизу, метрах в двухстах небольшая окраина сербского Сараево. Оттуда появилось человек 10 вооружённых людей и что-то начали кричать. Мы продолжали потихоньку двигаться, тогда сербы направили на нас 2 гранатомёта и автоматы. Мы остановились, Ракита связался по рации со штабом сектора, где, в том числе находились и сербские представители. Пришёл ответ, что всё согласовано, и мы можем продолжать движение. Как только мы тронулись, поверх наших голов пустили очередь из автомата и явно жестами давали понять, что следующий будет выстрел из гранатомёта по нам. Пришлось остановится, Ракита принял решение идти к ним на переговоры, а меня попросил направить на них пулемёты для острастки. Он ушёл, а я попытавшись это сделать понял, что сербы находятся внизу под большим углом и так низко пулемёт не может опустится. Поговорив с сербами, пришел Ракита и сказал, что всё нормально, всё согласовали, и мы можем ехать дальше. А ещё поблагодарил, что прикрытие нашими пулемётами ему согревало душу и успокаивало. Я не стал его расстраивать и пугать, тем более задним числом. Только улыбнулся в ответ. На этом наши приключения не закончились. Поднявшись на водокачку, мы увидели жуткую картину – два сожженных, разбитых танка и останки около 10 солдат. Очевидно, этот бой был давненько, поскольку из-под одежды торчали только голые кости… Ракита ушёл с инженером осматривать насосы, а нам особо приближаться к этой картине желания не было, и мы сидели сверху БТРа. И тут я увидел выходящего из здания насосной станции Ракиту, с лицом испуганнее, чем перед визитом к сербам под дулами автоматов, который внимательно смотрит себе под ноги, а за ним, шагая шаг в шаг совсем бледного инженера. Когда они таким странным образом приблизились, Ракита произнёс: - Мне передали, что мы на комбинированном минном поле (мины противотанковые вперемешку с противопехотными). Тут «весело» стало и нам. Исходя из давности боя, мины могли быть установлены очень давно, и обнаружить их без специальной аппаратуры было проблематично. Принимаем решение сдавать назад, след в след, по колее БТРа. Ракита шёл по правой, а я по левой колее и осматривали окрестности. Всё было нормально, только в одном месте БТР наехал на край мины, но, не зацепив взрывателя. Потихоньку выехали задом и уже внизу, на дороге развернулись. Возвращался я из отпуска через Панчево. Там, в окрестностях Белграда стоял французский тыловой батальон, который нас снабжал. Раз в неделю на Сараево шла колона французов с провиантом и к ним пристраивались несколько наших топливозаправщиков. Приехав на базу, я представился дежурному и сказал, что возвращаюсь из отпуска в Сараево вместе с конвоем. Мне сказали, что из-за обстрела конвой задержится на сутки и меня поселят в номере. Их опять же, так поразило знание мной их языка, что мне чуть ли ординарца не выделили! Привели меня в номер, а там замок не работает, они давай с соседнего дверь снимать. Мне неудобно, говорю, а может не надо двери курочить, я могу и в соседнем. Они на меня зашикали, как можно, такой уважаемый офицер и в плохой номер. Приехали наши, они были шокированы моими условиями – их, как всегда, поселили в замызганную восьмиместную комнату… Знания языков это великая сила. Практически после 3 месяцев пребывания в Сараево, я хорошо говорил по-югославски, а к концу срока в совершенстве. И это намного облегчало общение и выполнение задач. Возвращался я после похорон Саши Власенко через Загреб - там тоже стоял французский тыловой батальон. Оттуда раз в день летал миротворческий ИЛ-76 с российским экипажем. Я приехал на аэродром, оказалось, что из-за обстрела аэропорта - Сараево не принимает. Быстро сошёлся с россиянами, и они предложили мне ехать к ним. Они живут в небольшой гостинице у хорватов на окраине, недорого и кормят хорошо. И я поехал с ними. Хозяевами оказались приятные старички, они выделили мне небольшую комнату, мы все вместе поужинали. После ужина в летунов взыграл тестостерон, и они решили куда-то съездить оттянуться. Я отказался и пошёл к себе в комнату. Ко мне зашли хозяева с чаем и какими-то сладостями, разговаривали. Вдруг хозяин спрашивает: - А что ты делаешь с русскими? Я не понял вопрос, замешкался, не зная как им ответить. Вопрос был повторён. Я начал объяснять, что украинцы и русские братья, мы жили в Советском Союзе и нам не обязательно воевать между собой как у них… Они всё это слушали с открытыми ртами, а потом выпалили хором: - Так ты не наш? Я опять не понял: - Какой не ваш? - Ну не хорват? Я чуть со стула не упал. Это было признание. Как я им не тыкал, денег они у меня не взяли и ещё тормозок с собой дали. СТУПСКИЙ МОСТ Если бы меня спросили, какое место я больше всего запомнил в Сараево, я бы ответил – Ступский Мост. Кто был там, удивился бы – почему Ступский? Есть там красивый, старинный, знаменитый на весь мир мост принца Фердинанда, из за событий на котором началась первая мировая война, да и много красивых мест. Обычный большой виадук, транспортная развязка. В те времена почти все съезды загорожены тяжёлыми грузовиками со всяким хламом, иногда перекрывали противотанковыми минами, связанными верёвкой. На таких недалеко наш БТР подорвался. Со стороны центра мусульмане, слева сербы, а справа хорваты. Под чьим он контролем был? Наверно под общим. И ещё наш БТР с первого раза в поворот не вписывается. Надо двойную ласточку делать – назад, вперёд, потом опять назад и только тогда прямая дорога на аэропорт. Хорошая ловушка. И я там прощался с жизнью, два раза… Первый раз, наверное, в сентябре 92. Выдвигались мы в аэропорт на двух БТРах, я на первом, а мой сержант (не буду называть фамилии) старший второго. Мой БТР отмучился на этом повороте, отъехал метров 40 на мост и остановился, пока второй не повторит его манёвр. Я открыл свой люк посмотреть на него, а там… Десяток мужиков в полувоенной форме вокруг наших БТРов ощетинились двумя гранатомётами и автоматами. Я дал команду второму БТРу закончить разворот и стать позади меня в 10 метрах. Они кричали стоять, но манёвр выполнить дали, их тоже устраивало, что мы были рядом. Я начал спрашивать, что они хотят. Молчат, не опуская оружия. Я передал о ситуации в батальон, обещали прислать помощь, а это минимум полчаса. Для разрядки обстановки достал сигарету, закурил. Получилось, один подошёл ко мне, попросил закурить. Тут гранатомётчик на него как рявкнет и показывает жестом – отойди цель закрываешь.… Ого думаю, попали, не дадут они мне эти полчаса. Даю команду открыть бойницы, всё оружие направить на гранатомётчиков. Если неожиданно мне «нырнуть» в люк, ударить из всего по гранатомётчикам и по «газам»… Ничего они со своими автоматами нам не сделают. Тут я замечаю, что мой сержант из второго БТРа тоже торчит из люка. Я даю ему команду спрятаться и слышу: - Нет… Он оказался в плане выживания хорошим учеником, но плохим солдатом. На инструктажах я им рассказывал, что при попадании гранаты в БТР открытые люки уводят кумулятивную струю и шансов выжить больше, а кто на броне, остаётся практически невредимым. Он хотел жить и думал только о себе. Не думал об остальных, которые внутри машины. Он не верил командиру, который думал, как вытащить всех. Он думал, что я, как и он, боюсь гранатомёта. Ещё раз отдал приказ – ноль. Выполнить свой задум я уже не мог, он бы не успел нырнуть внутрь, его бы срезали автоматчики. Если бы это была наша война, а мы не миротворцы, я бы его не пожалел, тем более он этого не заслужил… Оставалось только ждать развязки. Она наступила минут через 10. Подъехал со стороны мусульман джип, вылез бородатый дядька с двумя охранниками, все почтительно перед ним склонились, пошептались, и он подошёл ко мне и попросил открыть БТРы для осмотра. Во избежание захвата, я попросил всех отойти на двадцать метров, а он один пусть смотрит. По очереди через нижний люк он заглянул в машины, что-то рявкнул своим бойцам и они убежали в сторону мусульманских домов, а он урулил на джипе. В аэропорту я вылез из БТРа, а ноги ватные. Ничего я не сказал своему сержанту, никому не докладывал. Но больше на выезды я его не брал, так он и досидел в роте до конца. Вторая ситуация вообще уникальная. О ней тогда дня три по всему миру все радио, телевизоры и газеты сообщали. Комбат мне тогда сказал: - По старым Союзным временам тебе бы Звезду Героя дали, а так, извини, нет на Украине пока наград, И в ООН тоже ничего не предусмотрено… Было это 29 ноября 1992 года. Немного пасмурный день, моросил дождик. Настроению это не мешало – у меня в этот день доце Лене 6 лет исполнялось. Поставили задачу на взвод быстрого реагирования. Это 3 БТРа поступают в распоряжение Командующего Сектором Сараево, ну и выполняешь там разные задачи. Представителем нашего батальона в штабе сектора был тогда капитан Игорь Новиков. Мой Старо-Крымский друг и сослуживец по спецназу, он был переводчиком английского языка. В огромной комнате сидели с радиостанциями наш Игорь, француз и египтянин. Все согласования, задачи мы получали через него. Приехали в Пи Ти Ти (так называлось здание штаба сектора, в котором в 1980 был пресс-центр олимпиады). БТРы с экипажами остались на стоянке, а я пошёл поприветствовать Игоря, и ещё там было несколько наших. Игорь мне ткнул какую-то бумагу в нос и величественно сказал : - Вот твоя Задача на сегодня. Я посмотрел на этот документ и ничего не понял. Во первых нам никогда до этого письменно задачу не ставили, а во вторых я в английском языке не особо плаваю. Я возмутился, что он мне всякие английские ребусы подсовывает, место того, что б всё объяснить популярно. - Ты на фамилии обрати внимание. Ну, ещё раз посмотрел. Понял только – президент Боснии и Герцеговины Алиа Изетбегович. И ещё фамилии 6 министров. Я предложил Игорю не задавать мне ребусов, пусть даже и с президентами, а выполнить свои обязанности и озвучить на русском этот «Мешен». Он озвучил: - В 11.00 29.10.92 мне с 2 БТРами надо быть в Президентском Дворце, взять на борт Президента, 6 министров, телохранителей и домчать их в аэропорт для вылета в Женеву на «стрелку». У меня проснулось чувство юмора. И я предложил ему - когда проезжать буду сербскую территорию, сдать их сербам тысяч за 20 «баксюков». И война закончится, и с наваром будем! К дворцу прибыл вовремя, началась погрузка VIP тел. В мой БТР вошли только президент, премьер-министр, два телохранителя и русский милицейский полковник, который обеспечивал эту делегацию. Всё остальное пространство десантного отсека было завалено чемоданами. Остальные царствующие лица разместились во втором БТРе. Через верхние люки залазить побоялись, а нижние находится между колёс, на них грязь летит, вот Президент и замазал о него пиджачок, за что я получил замечание. Мусульманскую территорию проехали спокойно. Вот мой любимый Ступский мост. Нейтральная полоса. По БТРу открыли шквальный огонь. Было видно, как белая краска, которой покрашен БТР изнутри, отлетает. Прям под мостом он глохнет. - Заводи…(нецензурное выражение). По очереди водитель пытается запустить оба двигателя - не заводится… По станции докладываю о ситуации, мне предлагают из БТРа не выходить, а ждать помощи… Ага, думаю ждать, видно дядя с гранатомётом ещё не подошёл, а ждать мне его совсем не хотелось… Цеплять буксир на 2 БТР? Впереди поворот, в который с первого раза не впишешься, тем более на буксире… Но на месте оставаться никак нельзя… Может по прямой, лишь бы не на месте… Смотрю в десантный отсек – мусульмане молитву читают, а нижние люки завалены чемоданами, никак через них не вылезти. Принимаю решение цепляться на буксир. Формально мне отдали приказ БТРы не покидать, пошлю кого-нибудь, не дай Бог зацепят – проблем не оберёшся… Придётся самому… Открываю свой люк, а по нём конкретная очередь… Искры посыпались… Понимаю, что трос мне зацепить не дадут. Уж больно важные птицы у меня на борту! Если прошлый раз на этом месте была надежда что не тронут миротворцев, то сейчас полная уверенность, что вопрос только времени, гранатомёт принести… Что для сербов (пусть даже симпатизирующим нам) наши несколько жизней по сравнению с Президентом врага и всей его свитой! Начинаю думать, как выгодно поставить второй БТР. Сначала возникает мысль поставить его на мосту над нами – лучше обзор… Даю команду, он пошёл. Понимаю, нет, он нужен рядом. Очевидно, я очень эмоционально команды раздавал в эфире, слышу голос по станции: - А ну без паники, товарищ старший лейтенант, я прибыл, что мне делать? Подобных слов от подчинённых мне не доводилось слышать ни разу, а тут, это служебное хамство меня так обрадовало! Это же мой третий БТР № 20, который в Пи Ти Ти в резерве стоял! Водителем был покойный Саша Власенко, а вот фамилию сежанта-саниструктора, этого хама-спасителя, которого Старокрымский Саня Синицын сосватал - забыл! Пусть простит он меня, внешне я его очень хорошо помню. Ожидая задач на стоянке у Штаба Сектора один из БТРов должен слушать эфир, но надо сказать, частенько приходилось воспитывать экипажи, которые забывали это дело. А тут, стояли, слушали, и самое важное - услышали! Спасибо ВАМ ребята – живые и мёртвые! Ну, тремя БТРами я уже мог воевать! Даю команду «двадцатке» зайти задом в поворот, а моему второму толкать на него. Толкая меня взад-вперед, они развернули меня с трёх раз. Пускаю один БТР впереди, а второй начинает толкать меня. Ощущения пассажиров, когда две одиннадцатитонные машины лупят друг в друга на скорости 70 - 80 километров в час на протяжении километров трёх передать трудно. Впереди, посредине дороги между мостом и аэропортом был французский пост. Это два десятитонных контейнера, стоящих на расстоянии и со сдвигом относительно друг-друга, а между ними французский БТР, который отъезжая – открывает дорогу. Понимаю, что, толкая меня, мы не войдём между контейнерами. Останавливаемся. Вот теперь надо попытаться зацепить трос. Нижние люки завалены чемоданами, выход один – верхний. Снимаю бронежилет – особо не поможет, только будет сковывать движения, а вот каску одел, не потому что железная, а потому что голубая. Камуфляжи все похожи, а в голубой каске братья христиане сербушки будут видеть, что я не мусульманин. Вылетаю из своего люка и прячусь между своим, французским БТРами и контейнером. Француз через окошко непонимающе смотрит на меня, жестом показывает – чем могу помочь? Я ему благодарно кивнул, мне его видеть было – уже помощь. Трос БТРа зацеплен за левый передний крюк и лежит на борту, под зацепами. Ползу туда, уже на открытую местность и вижу две новости. Одна хорошая, а вторая не очень. Хорошая – это мой водитель халатный и трос просто лежит на броне только на одном зацепе. А плохая – тоже водитель халатный и цепочка, которой крепится канистра с водой на борту захватывает и трос. Резко вскакиваю и… разрываю эту цепочку. Если бы мне такое кто-то сказал, я бы не поверил. Ну, парашютную стропу, которая на разрыв 200 килограмм в училище ради тренировки рвал. А такую цепочку! Да и канистру жалко стало, я её ладошкой на броню толкнул. И тут автоматная очередь – поверх головы, я падаю на землю. По звуку понимаю - с сербской стороны, метров со 100, а я у них как на ладони, Резко вскакиваю, хватаю трос и ползком к переднему БТРу. Над головой опять очередь… Вскакиваю и… Понимаю, что троса не хватает. Опять просвистели пули над головой и ударили по французскому БТРу. Падаю и с тросом в руках прячусь за своим и контейнером. Начинаю кричать первому: - Сдай назад! Понимаю, что он меня не слышит – отчаяние… Но вдруг вижу – он сдаёт назад (мой водитель по станции передал). Ура! В прыжке набрасываю трос на крюк, падаю, опять очередь… Ползу опять в укрытие, и тут мне стало грустно – зацепить, зацепил, а назад как? Я же наверху БТРа буду как мишень в тире... Но других вариантов нет. Вперёд. Не понимаю, как у меня это получилось, но я влетел в верхний люк головой вниз. Когда прошло туловище, ещё и мелькнула мысль – ноги зацепят, ничего страшного. И по газам… До аэропорта оставалось ещё пару километров. Делегация выгрузилась, я сам вылез из БТРа и у меня подкосились ноги, я и присел у колеса. Подошёл мой сержант спаситель, я попросил у него закурить. - Так вы ж не курите! (до этого неделю назад бросил) - Давай! Дал водителю команду осмотреть БТР, внешних повреждений не было, и оба движка завелись как часы. Долго все гадали о причине. Топлива были полные баки и когда меня толкали и тянули зажигание и передача были включены… Кроме применения облучающей систему зажигания аппаратуры – других вариантов я не вижу. В штаб сектора пришла из Администрации Президента бумага с просьбой выделять более комфортные французские БТРы. Закономерно логическое окончание этой истории произошло через полтора месяца, когда в январе на том же участке сербы остановили французский БТР, открыли его комфортные двери, застрелили премьер-министра (который был в числе вытащенных мною) и спокойно себе ушли. Французы даже не мяукнули в ответ… БТР НАД ПРОПАСТЬЮ Случилось это дождливой осенью 1992 года. Задача обещала быть не сложной – сопроводить на двух БТРах наблюдателя ООН и мусульманского специалиста в горный сербский район для осмотра какой-то коммуникации. Долго петляли по горной дороге, взбираясь вверх. С правой стороны дороги была поросшая деревьями пропасть, а слевой довольно пологий подъём, поросший вековыми соснами. Моросил мелкий дождик, а выше, в горах и вовсе всё застелило туманом. БТРы шли, натужено ревя моторами 5-10 километров в час. Наконец была достигнута вершина горы и наблюдатель дал команду остановиться. Я выпрыгнул из БТРа определить место для парковки второго БТРа, который следовал метрах в 100 позади. Смотрю – идёт мой БТР, я дал жестом команду приближаться, а сам окинул взглядом площадку рядом для парковки. Когда я через секунду вернул взгляд на дорогу, я увидел абсолютно пустую дорогу… Мистика… Я протёр руками глаза, не веря им, но ничего не изменилось – одиннадцатитонная машина испарилась. Я побежал к месту, где последний раз он был и увидел леденящую душу картину - БТР снесло в пропасть, и он завис на огромном пне передним правым колесом и качается… Из смотровых окон умоляюще о помощи смотрят переполненные ужасом глаза водителя и старшего машины - прапорщика из инженерного взвода. О том, что бы им покинуть БТР не могло быть и речи. Любое движение могло привести к срыву машины в пропасть. Я подогнал впритык свой БТР, но просто застраховать их, при помощи троса было опасно, поскольку падающая машина легко бы утащила и мой БТР. Скрепив два троса, я зацепил их за БТРы, предварительно пропустив через огромную сосну, теперь было больше уверенности, что не полетят оба БТРа. Только после этого потихоньку покинули аварийный БТР водитель, старший машины и пулемётчик. Они попадали на землю не в силах устоять на ногах после пятнадцати минут балансировки между жизнью и смертью. Я доложил о случившемся в штаб ООН и батальон, мне приказали ничего не предпринимать, а ждать помощи. Прибыл на БТРе заместитель командира первой роты Володя Ворчак, и мы подобным образом зафиксировали висящую машину и при помощи его БТРа. Нам передали, что вышел французский огромный кран, и он нам поможет. Однако вскоре передали, что крана не будет, поскольку и он по дороге к нам опрокинулся. На помощь пришли сербы. Они принесли систему блоков и тросы, зацепив которые за деревья, БТРы хоть и с трудом, но вытащили нашего висячего «железного слона». (R) Савченко |